Свободный мужчина - Страница 24

— Не возражаете, если я открою окно?

— Вас не укачивает? — Он озабоченно поглядел на нее.

— Нет-нет, просто хотела вдохнуть здешнего воздуха. Кругом так красиво, что думается, он должен быть напоен ароматами цветов.

— Еще бы. Вы, разумеется, знаете, что Флориду так и называют — Страна цветов. Ее открыл испанский мореплаватель Хуан Понсе де Леон. Было Вербное воскресенье, праздник цветов, и он усмотрел в этом совпадении доброе предзнаменование.

— Он не мог бы придумать лучшего названия! — воскликнула Джина. — Только посмотрите кругом. Это небо, эти деревья, цветы, травы… А какое солнце!

Джейкоб тихонько хмыкнул в знак согласия.

— Здесь настоящее царство света. Но порой на эту благословенную землю обрушиваются беспощадные ураганы. А летом стоит такая жара, что хочется только одного: сидеть где-нибудь в теньке с бокалом холодного пива. Увы, на такую роскошь у меня никогда нет времени. Кстати, а вы умеете ездить верхом? — вдруг спросил он.

— Вообще-то, я несколько лет не практиковалась, но когда-то ездила довольно неплохо. Папина заслуга — это он настоял, чтобы я училась.

— Что ж, по крайней мере одной заботой у меня меньше. В этих краях без лошадей трудно. Порой гораздо легче проехать по какой-нибудь тропке в лесу, чем делать огромный крюк на машине по проезжей дороге. А в иные места удобнее всего добираться старым добрым индейским способом — на каноэ. — Джейкоб засмеялся, но не очень весело. — Знаете, а я ведь когда-то всерьез занимался греблей на каноэ. Чуть не вошел в олимпийскую сборную. Завоевал несколько призов. Считался восходящей звездой. В те дни мой отец был еще жив, и все думали, что он доживет до преклонных лет. Увы, этому не суждено было сбыться. — Он окончательно помрачнел. — Равно как и моей мечте об участии в Олимпиаде.

Дорога серой лентой летела назад, а разговор их становился все живее и непринужденнее.

— Скажите, а не слишком ли серьезный эксперимент вы затеяли? — спросил Джейкоб через некоторое время. — Стать гувернанткой. Укрыться в полной глуши. Конечно, наш «Цветок магнолии» не то чтобы начисто отрезан от внешнего мира, но здесь катастрофически не хватает блеска и веселья большого мира. Вам будет не хватать множества мелочей, да и не только мелочей, к которым вы привыкли.

— Я справлюсь, — коротко ответила Джина.

— Придется, — напрямик заявил он. — Я человек занятой и не умею изображать из себя няньку.

— Няньку! Боже милосердный, я и не думала вас утруждать! — запротестовала Джина.

Ее новый босс не пытался скрыть свою озабоченность.

— Хочу еще раз предупредить: Роберт не самый легкий воспитанник. Необыкновенно смышлен, но я же говорил, сущий бесенок. У него есть несносная привычка прятаться. Он умеет находить такие места, куда никому, даже мне, и в голову не придет заглянуть. А я не могу, просто не могу, — Джейкоб подчеркнул последние два слова, — возиться еще и со всеми этими детскими глупостями.

Моя тетя страдает ревматизмом, поэтому не может заниматься ребенком. Во время приступов она едва может встать с кровати. Да и возраст уже сказывается: она была много старше папы, ей уже за семьдесят. За ней ухаживает очень славная индианка Маюми, жена нашего старшего конюха, но с Робертом и она ничем помочь не может. А Вирджиния с детьми вообще не ладит; своих у нее нет, и, насколько я понимаю, она их никогда не хотела. Что же до нашей домоправительницы, миссис Форк, она превосходная женщина и очень эффективный работник, ведет наше хозяйство как нельзя лучше. Она, как может, старается обуздать капризы и взрывной темперамент Роберта, но, признаюсь, бывает чрезмерно строга. Не буду скрывать, они с Робертом не в восторге друг от друга.

— Она и со мной разговаривала не слишком ласково, — сухо вставила Джина.

— Вы имеете в виду, что она не поверила вашим словам о телеграмме?

— Вот именно.

— Очень подозреваю, телеграмму стащил Роберт, — хмуро предположил Джейкоб.

Джина распахнула глаза от изумления.

— Не слишком ли он мал для подобных проказ?

В ответ Джейкоб почти застонал.

— Он-то мал? Его шесть лет потянут на все шестьсот! Но, тем не менее, я к нему очень привязан.

Хотя он говорил вполне сердечно, девушке его тон показался слегка странноватым.

— Еще бы, — пожала она плечами. — Какой же отец не любит своего сына.

— Кстати, — он не стал развивать предыдущую тему, — еще Роберт ужасно плохо ест. Клюет, как птичка, всего понемножку. Того терпеть не может, этого в рот не берет. Швыряется едой. Крайне своевольный и непослушный. Каждое кормление превращается в настоящую корриду. А во всем остальном — очень славный мальчик.

Джина не ужаснулась услышанному. В конце концов, ведь речь шла о ребенке, о ребенке, которому, как никому другому, требовались любовь и понимание.

— Но что-то же он должен любить. Остается только выяснить, что именно, — просто сказала она. — Кстати, все собиралась у вас спросить. — Джина повернулась к нему, и в который раз сердце ее сладко замерло от сочетания светлых волос и бронзового загара.

— Ну, давайте, — подзадорил он.

— Вы рассказывали кому-нибудь о моем прошлом? — еле слышно спросила девушка. — О том, что я занималась балетом. И об аварии.

— Только тете, — ответил Джейкоб. — Я рассказал ей об этом по секрету, и она будет его хранить. Всем остальным сказано, что вы наняты по совету моего поверенного.

— Спасибо. Я не хочу никому рассказывать о том несчастном случае. Вы меня понимаете?

— Джина, поступайте так, как считаете нужным. Так, как вам легче, — произнес он почти нежно. — Во всяком случае, пока. Потом, позже, вам наверняка захочется выговориться. Я знаю, что такое горькое разочарование, Джина, и всегда охотно вас выслушаю.